В Первой Государственной Думе доминировали кадеты. Блистательные ораторы, яркие представители тогдашней интеллигенции, они соревновались в красноречии и насмехались над растерянными бессвязно и путано говорившими старцами-министрами типа премьера Горемыкина… Нового Председателя Совета Министров депутаты ждали с любопытством. Столыпин с достоинством взошёл на трибуну и произнёс речь, заставившую замереть даже самых красноречивых народных представителей. Речь эта оканчивалась словами: "Языком совместной работы не может быть язык ненависти и злобы, я им пользоваться не буду... Правительство должно было или дать дорогу революции, забыв, что власть есть хранительница целостности русского народа, или - отстоять, что было ей вверено. Я заявляю, что скамьи правительства - это не скамьи подсудимых. За наши действия в эту историческую минуту мы дадим ответ перед историей, как и вы. Правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение неустройств, злоупотреблений. Но если нападки рассчитаны вызвать у правительства паралич воли и сведены к "руки вверх!'" - правительство с полным спокойствием и сознанием правоты может ответить: "не запугаете!"

Вообще, во всех трёх Думах Пётр Аркадьевич был если и не самым, то одним из самых блистательных ораторов. Интересны оценки его самими депутатами. Вот, что говорил на одном из вечеров памяти убитого премьера граф В.А. Бобринский: "С первых слов его все притаили дыхание, и все, немногие друзья и многочисленные враги, одинаково внимали его ясной, мужественной, а главное искренней речи. Но не одни члены законодательных палат слушали лучшего оратора нашего. Он говорил не к Думе только, а к России, и его слушала вся мыслящая Россия". А вот, что об этом же эпизоде пишет кадетка Таркова-Вильямс в своих мемуарах: "В первый раз из министерской ложи на думскую трибуну поднялся министр, который не уступал в умении выражать свои мысли думским ораторам…Столыпин был прирождённый оратор. Его речи волновали. В них была твёрдость. В них звучало стойкое понимание прав и обязанностей власти. С Думой говорил уже не чинов-

ник, государственный человек…". "Я тогда первый раз его услыхал; он меня поразил, как неизвестный мне до тех пор первоклассный оратор, никого из наших парламентариев я не мог бы поставить выше его. Ясное построение речи, сжатый, красивый и меткий язык и, наконец, гармоническое сочетание тона и содержания…" - это В. Маклаков, один из лучших трибунов всех Дум.

С Первой Думой отношения у нового премьера не сложились. Кадеты не хотели сотрудничать с властью, они желали эту власть взять. Пётр Аркадьевич даже пытался создать правительство с участием в нём кадетов, но те отказались.

- Вы же не имеете никакого опыта государственной работы! - взывал Столыпин к лидеру кадетов П.Н. Милюкову. - Вы не сможете удержать власть!

- О, не беспокойтесь! Если будет нужно, мы поставим гильотины и будем рубить головы всем, кто выступит против правительства! - ответил главный либерал…

После безрезультатных попыток прийти к соглашению и блокирования депутатами проекта аграрной реформы правительства Первая Дума была распущена…

Вторая Дума так же не оправдала надежд правительства (в ней большинство получили левые, ещё более непримиримые к существующему строю). И после разоблачения заговора 55-ти депутатов её постигла участь Первой.

Третья Дума, наконец, оказалась работоспособной. В ней большое количество мест получили октябристы, союзные правительству, а их лидер А.И. Гучков, дружественный Столыпину, стал Председателем Думы. Началась работа…

Надо, однако, отметить, что и эта Дума недолюбливала премьера. Более того, многие депутаты были настроены к нему прямо враждебно. Правые считали его слишком либеральны, левые - душителем свободы… И снова Тыркова-Вильямс: "Его решительность, уверенность в правоте правительственной политики бесили оппозицию, которая привыкла считать себя всегда правой, а правительство всегда виноватым. (…) Крупность Столыпина раздражала оппозицию…". Пока это бешенство