шаемые на войне, в обстановке известного массового аффекта, (…), то как мы должны преклоняться перед подвигом этого одинокого человека, который стоял один на своём крупном посту и был обстреливаем со всех сторон!"
После взрыва на Аптекарском острове враги нового премьера ожидали, что он, сломленный страданиями детей, подаст в отставку. Но этого не произошло. Слишком сильна была любовь Столыпина к России, слишком велико чувство ответственности за власть, оказавшуюся в его руках. Когда-то Фёдор Достоевский пророчествовал, что всё высшее общество окажется вдруг в подчинении у горстки мерзавцев и авантюристов, должностные лица будут бояться исполнять свой долг, а судьи - выносить суровые приговоры из страха показаться недостаточно либеральными. Такое время в Россию пришло. И петербургская интеллигенция фактически оказалась во власти кучки террористов, злодеяния которых аплодировала она. Но Столыпин был далёк от нравов, царивших в столичных салонах. Он не побоялся "показаться недостаточно либеральным" и честно выполнять свой долг. "Сначала успокоение - потом реформы!" - говорил он, обращаясь к не в меру ретивым думским пустозвонам. И, как будто вслед за Достоевским, утверждал: "Допущенная в одних случаях снисходительность, в других может порождать мысль о неуместности строгой кары, которая превращается как бы в излишнюю жестокость".
Для успокоения необходимо было положить конец террористическому беспределу. Для подавления его Столыпин вводит военно-полевые суды… По губерниям расходятся циркуляры нового премьера: "Борьба ведётся не против общества, а против врагов общества. Открытые беспорядки должны встретить неослабленный отпор. (…) Действия незаконные, неосторожные, вносящие вместо успокоения озлобление, нестерпимы…"; "Дабы не препятствовать умиротворению страны и спокойному ожиданию реформ, строго следить за населением, не разрешая ему ни собраний, ни митингов, возбуждающих к противозаконным действиям". Столыпин заявляет: "Где с бомбами врываются в поезда, под флагом социальной революции грабят мирных жителей, там правительство
обязано поддерживать порядок, не обращая внимания на крики о реакции". На возмущение Думы жёсткими мерами правительства Пётр Аркадьевич отвечает образно: "Нельзя сказать часовому: у тебя старое ружьё; употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних; брось ружьё. На это честный часовой ответит: "Покуда я на посту, покуда мне не дали нового ружья, я буду стараться действовать старым!" И ещё: "Умейте отличить кровь на руках врача от крови на руках палача!".
Впервые за многие годы власть в России оказалась в руках сильного, волевого и принципиального человека. Впервые расхлябанность и переменчивость политики изменилась на ясность и твёрдость. И эта твёрдость очень скоро принесла свои плоды. Революции, как известно, вспыхивают только там, где власть слаба. Получив сильный отпор, она угасает. Так усилиями П.А. Столыпина был потушен пожар 1905-го года… Революция отступила, пора было начинать реформы. В советских учебниках истории период подавления революции получил название "столыпинской реакции", о жестокости которой было вымышлено немало клеветы. Однако статистика показывает, что террористов было расстреляно в несколько раз меньше, чем погибло людей от их рук…
