изрядное количество драгоценного времени на дорогу…
Пожалуй, только мать Николая Императрица Мария Фёдоровна поддерживала Петра Аркадьевича, называя его последним русским дворянином, опорой трона. Во время кризиса 11-го года, когда Столыпин даже вынужден был подать в отставку, Мария Фёдоровна пригласила его к себе и сказала: "Я передала моему сыну моё глубокое убеждение, что вы один имеете силу спасти Россию!".
Сам Николай не сознавал всего значения своего премьера. В 1908-м году, сопровождая Государя во время поездки в Полтаву, Столыпин сказал ему:
- Революция устранена, Ваше Величество, и вы можете теперь перемещаться свободно.
- Не, понимаю, о какой революции вы говорите. Даже и беспорядков не было бы, если бы власть была в руках мужественных и энергичных людей, как ялтинский градоначальник Думбадзе, - раздражённо ответил Николай…
Каково это было услышать премьеру, потратившему столько сил, ежечасно рисковавшему собой, чтобы вытащить Россию из пропасти..? П.Б. Струве в своей статье о Столыпине напишет, что "Столыпин, прежде чем погибнуть от пули революционера-охранника, едва ни изнемог в борьбе с монархом, борьбе, тем более трудной и тяжёлой для министра, что в его лице она выпала на долю не только убеждённого, но и страстного монархиста". Николай как-то жаловался жене, что устал от своего министра. Александра Фёдоровна поддерживала его…
Но все эти настроения царской семьи ярко проявятся лишь после убийства Столыпина. Петр Аркадьевич получил два, оказавшихся смертельными ранения, на глазах Государя. Николай даже не подошёл к раненому премьеру. На другой день он напишет матери письмо такого содержания: "Я порядочно уставал, но всё шло так хорошо, так гладко, подъём духа поддерживал бодрость, как 1-го вечером в театре произошло пакостное покушение на Столыпина…(…) Аликс ничего не знала, и я рассказал ей о случившемся. Она приняла известие довольно спокойно. На Татьяну оно произвело сильное впечатление, она много плакала… (…) Заехал в лечебницу, где лежал Столыпин, видел жену, ко-
